В холодной депрессии в теплой постели
Oct. 14th, 2014 09:11 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
redseagullОригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
pryf в В холодной депрессии в теплой постели
У него там было свое именное дерево, с именной же веткой, самой удобной на свете веткой на которую он каждый вечер забирался и ровно два часа заворожено смотрел на летящие над дорогой шумные машины, на речные трамвайчики полные огней и пускающие по воде их отблески. Еще его интересовали люди, но он никогда не подходил к ним - они пахли по чужому и их голоса произносящие "кискискис" были очень грубыми. А когда он уставал от созерцания суеты он переворачивался на спину и смотрел на звезды. Он мечтал, только не знал о чем.
Он плохо помнил как он оказался на той теплотрассе. Иногда ему снился дикий кошачий вой и громкий лай собак. Вот только сна он не видел - его глаза и во сне были зажмурены от страха. Он только ощущал - он чувствовал сырой холод под лапами и корку грязи на спине. Его это конечно пугали и волновали эти сны, но только тогда когда он был сыт. Так что не особо то и часто это было.
В тот, уже довольно холодный, осенний вечер он задремал на своей ветке убаюканный ревом моторов и шумом голосов. Как он с нее свалился он так и не понял, даже не почувствовал полета, только удар.
Когда ты один и всех боишься реакция на такие ситуации может быть не совсем верной ) у него так и вышло - после удара он зажмурившись побежал.
Почему машины тормозят перед мертвым светофором и не тормозят перед живым котенком? Может не видят? Наверно.
Боль которая тупая и ноющая. Он не знал что прошло уже три дня. Ему показалось что он минутку только полежал и все. Глаза не открывались, их что то слепило. И тогда он в первый
Раз ,в своей сознательной кошачьей жизни, мяукнул. Его должно было разорвать изнутри от этого, но он почувствовал на спине теплое прикосновение и чей то мягкий голос сказал ему "Мявка, не плачь."
И Мявка в первый раз в жизни расслабился, отдался чужой воле и расплакался по кошачьи - делая ударение на звук "я"
У нее были длинные и светлые волосы. Теплые и мягкие руки. Чуть режущий слух и все таки нежный голос. Первые дни он боялся, вот только сам не знал чего - прижимал уши и заползал под диван когда она его звала. Хотя ему очень тепло становилось от того что кто то его зовет.
Боялся ее прикосновений и стыдливо прикрывал свой пах хвостом. Даже цепенел немножко. Хотя когда она его опускала на пол ему становилось досадно что больше не ощущаются ее теплые руки.
Он даже привык самого себя называть Мявой. Вот только называл себя так украдкой от самого же себя.
Зиму он видел в первый раз. Ему не очень нравилось смотреть на бесконечно белое, зеленый цвет он любил больше. Хотя машины все так же летали над дорогой и вечером он приходил посмотреть них. Хоть и его любимая ветка была теперь на высоте 7го этажа.
За что любят? Мява вроде понимал за что он любит ее. Конечно же за то, что она любит его просто так. За то что она прижимает его к себе и ласково зовет Мявочкой. А еще за то, что она не ругается когда он заигравшьсь куснет ее или царапинку сделает.
Еще за бантик. За дурацкий белый бантик который она одевает на него каждый вечер как приходит домой. А он его с остервенением снимает, так как этот бантик ну никак не подходит к нему! К нему , к Мяве Великолепному. Хотя бантик он не прятал, пока она была на работе он приносил его к кровати, что бы вечером с недовольной мордой отбрыкиваться от нее и бантика.
Весна. Он понял что это его любимое время года. Лежа на своей семиэтажной ветке он целыми днями подставлял свой живот теплым солнечным лучам. Машины и люди... он смотрел на них, но теперь куда реже. Вечером приходила она и заменяла своими коленями и машины, и людей. А когда он переворачивался на спину лежа на ее коленях - он все так же видел звезды. Только теперь в ее глазах.
Он не понял что случилось в тот осенний день. Зачем она взяла его и отвезла на уже смутно знакомую свалку с такой же смутно, как из сна, знакомой паутиной теплотрассы вдалеке. Он помнил последнее прикосновение ее рук, почему то она не назвала его Мявой, помнил ее спину и глухой, почти неслышимый от звона в ушах, хлопок автомобильной дверцы.
Источник
pryf в В холодной депрессии в теплой постелиНаписал с год назад проснувшись посреди ночи, причем подумал что это был сон. Потом только через месяц нашел в телефоне этот текст и вот опять наткнулся на файлик в "блокноте" смарта и подумал выложить почитать другим, а то только одному человеку показывал до этого. Котенок уже подрос к приходу осени. Вроде бы у всех в этом мире есть имя. Он знал имена знакомых котов, смеющихся над ним голубей и даже знал имя вожака собачьей стаи со свалки. Вот только о своем имени он никогда не задумывался. Может ему это было и не надо.
Он был разноцветный, с торчащими усами на наглой морде. Он любил утро - когда наступало часов девять, в это время солнце начинало согревать его узкое тело и жизнь в клубке теплых труб, в паре сотен метров от свалки казалась ему самой что ни на есть лучшей и правильной. Так же он любил и вечер. Хоть ему было и зябко, но он убегал от своей теплой трубы теплотрассы и стремился к центру города. Там было то, что всегда его завораживало - большая и широкая дорога которая шла по берегу реки.
Он был разноцветный, с торчащими усами на наглой морде. Он любил утро - когда наступало часов девять, в это время солнце начинало согревать его узкое тело и жизнь в клубке теплых труб, в паре сотен метров от свалки казалась ему самой что ни на есть лучшей и правильной. Так же он любил и вечер. Хоть ему было и зябко, но он убегал от своей теплой трубы теплотрассы и стремился к центру города. Там было то, что всегда его завораживало - большая и широкая дорога которая шла по берегу реки.
У него там было свое именное дерево, с именной же веткой, самой удобной на свете веткой на которую он каждый вечер забирался и ровно два часа заворожено смотрел на летящие над дорогой шумные машины, на речные трамвайчики полные огней и пускающие по воде их отблески. Еще его интересовали люди, но он никогда не подходил к ним - они пахли по чужому и их голоса произносящие "кискискис" были очень грубыми. А когда он уставал от созерцания суеты он переворачивался на спину и смотрел на звезды. Он мечтал, только не знал о чем.
Он плохо помнил как он оказался на той теплотрассе. Иногда ему снился дикий кошачий вой и громкий лай собак. Вот только сна он не видел - его глаза и во сне были зажмурены от страха. Он только ощущал - он чувствовал сырой холод под лапами и корку грязи на спине. Его это конечно пугали и волновали эти сны, но только тогда когда он был сыт. Так что не особо то и часто это было.
В тот, уже довольно холодный, осенний вечер он задремал на своей ветке убаюканный ревом моторов и шумом голосов. Как он с нее свалился он так и не понял, даже не почувствовал полета, только удар.
Когда ты один и всех боишься реакция на такие ситуации может быть не совсем верной ) у него так и вышло - после удара он зажмурившись побежал.
Почему машины тормозят перед мертвым светофором и не тормозят перед живым котенком? Может не видят? Наверно.
Боль которая тупая и ноющая. Он не знал что прошло уже три дня. Ему показалось что он минутку только полежал и все. Глаза не открывались, их что то слепило. И тогда он в первый
Раз ,в своей сознательной кошачьей жизни, мяукнул. Его должно было разорвать изнутри от этого, но он почувствовал на спине теплое прикосновение и чей то мягкий голос сказал ему "Мявка, не плачь."
И Мявка в первый раз в жизни расслабился, отдался чужой воле и расплакался по кошачьи - делая ударение на звук "я"
У нее были длинные и светлые волосы. Теплые и мягкие руки. Чуть режущий слух и все таки нежный голос. Первые дни он боялся, вот только сам не знал чего - прижимал уши и заползал под диван когда она его звала. Хотя ему очень тепло становилось от того что кто то его зовет.
Боялся ее прикосновений и стыдливо прикрывал свой пах хвостом. Даже цепенел немножко. Хотя когда она его опускала на пол ему становилось досадно что больше не ощущаются ее теплые руки.
Он даже привык самого себя называть Мявой. Вот только называл себя так украдкой от самого же себя.
Зиму он видел в первый раз. Ему не очень нравилось смотреть на бесконечно белое, зеленый цвет он любил больше. Хотя машины все так же летали над дорогой и вечером он приходил посмотреть них. Хоть и его любимая ветка была теперь на высоте 7го этажа.
За что любят? Мява вроде понимал за что он любит ее. Конечно же за то, что она любит его просто так. За то что она прижимает его к себе и ласково зовет Мявочкой. А еще за то, что она не ругается когда он заигравшьсь куснет ее или царапинку сделает.
Еще за бантик. За дурацкий белый бантик который она одевает на него каждый вечер как приходит домой. А он его с остервенением снимает, так как этот бантик ну никак не подходит к нему! К нему , к Мяве Великолепному. Хотя бантик он не прятал, пока она была на работе он приносил его к кровати, что бы вечером с недовольной мордой отбрыкиваться от нее и бантика.
Весна. Он понял что это его любимое время года. Лежа на своей семиэтажной ветке он целыми днями подставлял свой живот теплым солнечным лучам. Машины и люди... он смотрел на них, но теперь куда реже. Вечером приходила она и заменяла своими коленями и машины, и людей. А когда он переворачивался на спину лежа на ее коленях - он все так же видел звезды. Только теперь в ее глазах.
Он не понял что случилось в тот осенний день. Зачем она взяла его и отвезла на уже смутно знакомую свалку с такой же смутно, как из сна, знакомой паутиной теплотрассы вдалеке. Он помнил последнее прикосновение ее рук, почему то она не назвала его Мявой, помнил ее спину и глухой, почти неслышимый от звона в ушах, хлопок автомобильной дверцы.
Источник
